Судьба Шута - Страница 42

Не все люди ощущают присутствие Скилла, но те, что чувствуют его, обязательно испытают беспокойство. А на близком расстоянии она непременно окажет отрицательное воздействие и на их товарищей.

Я несколько минут наблюдал за командой. Они работали эффективно, но с сердитыми лицами. Их действия были окрашены злобой, и старшина, дававший им задания, внимательно следил за малейшим проявлением рассеянности или лени. Слаженность их действий, которую я заметил, когда они снаряжали корабль, исчезла, и я почувствовал, что они начинают двигаться вразнобой.

Как осиное гнездо, обитатели которого почувствовали глухой удар топора, раздающийся у основания дерева, они сновали со злостью, не имевшей пока мишени. И если бы их ярость продолжала расти, они запросто могли бы подраться или, что еще хуже, устроить мятеж на корабле. Я видел, как закипает вода в котелке, и понимал, что, если я ничего не сделаю, кипяток выплеснется на нас.

Олух, у тебя слишком громкая музыка. И очень пугающая. Ты можешь сделать ее другой? Спокойной. Нежной, как песня твоей матери?

Не могу! – при помощи Скилла жалобно пролепетал он. – Я сильно болен.

Олух, ты пугаешь моряков. Они не понимают, откуда берется твоя песня. Они ее не слышат, но некоторые чувствуют, совсем чуть-чуть. Это расстраивает их.

Мне все равно. Они злые, они меня обижают. Пусть повернут корабль назад.

Они не могут, Олух. Команда должна подчиняться капитану, а тот, в свою очередь, обязан делать то, что скажет принц. А принцу нужно попасть на Внешние острова.

Он должен заставить их вернуться. Я сойду и останусь в Баккипе.

Но, Олух, мы не можем без тебя обойтись.

Я умираю. Мы должны вернуться.

И с этой мыслью его музыка превратилась в крещендо страха и отчаяния. Неподалеку группа моряков натягивала дополнительные паруса. Свободные штаны матросов развевались на ветру, но они, казалось, этого не замечали. Мускулы выступали на обнаженных руках, когда они медленно натягивали паруса. Но как только мрачная песня Олуха настигла их, действия команды потеряли свою ритмичность. Тот матрос, что стоял первым, взял на себя слишком большой вес, не удержался на ногах и со злым возгласом полетел вперед. В следующее мгновение моряки вернулись к прерванному занятию, но мне этого было достаточно.

Я начал мысленно искать принца. Он играл с Сивилом в кости в своей каюте. Я поспешно рассказал ему о новой проблеме.

Ты можешь передать Чейду?

Это будет не просто сделать. Он здесь, наблюдает за нашей игрой. А еще тут Уэб и его мальчик.

У него есть мальчик?

Да, Свифт.

Он на борту?

Ты его знаешь? Он появился вместе с Уэбом и, похоже, служит пажом. Почему ты спросил? Это важно?

Только для меня, подумал я и поморщился.

Потом. Как только появится возможность, расскажи Чейду. Ты можешь найти Олуха и успокоить его?

Я попробую. Черт! Ты отвлек меня, и Сивил только что выиграл!

Я думаю, это поважнее игры в кости! — раздраженно ответил я и разорвал связь с принцем.

На палубе у моих ног, грустно раскачиваясь из стороны в сторону, сидел Олух; его музыка создавала тошнотворный аккомпанемент его движениям. Но не только это угнетало меня. Я обещал Неттл, что ее брат вернется к ней, и не сдержал слова. Что я мог сказать ей? Я заставил себя не думать о них, потому что сейчас другие проблемы были важнее. Я присел рядом с Олухом.

– Послушай, – тихо сказал я. – Моряки не понимают твою музыку, и она пугает их. Если это будет и дальше так продолжаться, они могут…

Тут я смешался. Я не хотел, чтобы он боялся матросов. Страх часто ведет к ненависти.

– Пожалуйста, Олух, – беспомощно проговорил я, но он упрямо уставился на волны.

Утро прошло в ожидании Чейда. Я подозревал, что Дьютифул пытается успокоить Олуха при помощи Скилла, но тот старательно не замечает усилий принца. Я смотрел на след нашего корабля и на другие баккипские суда. Три каракки, похожие на толстых утят, плыли за нами. Еще две маленькие шлюпки служили связными между большими кораблями, позволяя путешествующим аристократам обмениваться сообщениями и навещать друг друга. В шлюпках имелись и весла, и паруса, их использовали для того, чтобы проводить более тяжелые судна через переполненные гавани. Иными словами, Баккип отправил на Внешние острова довольно большую флотилию.

Дождь превратился в мелкую морось, а потом и вовсе прекратился, но солнце по-прежнему пряталось за тучами. Ветер дул не переставая, и я решил объяснись Олуху, что это очень хорошо.

– Смотри, как ветер подгоняет наш корабль. Скоро мы доберемся до Внешних островов. Представляешь, как будет здорово увидеть новые места!

Но Олух проворчал:

– Из-за ветра мы все дальше и дальше от дома. Я хочу назад.

Риддл принес нам обед, состоявший из черствого хлеба, сушеной рыбы и водянистого пива. Думаю, он был страшно рад, что ему удалось выйти на палубу. Стражники по-прежнему оставались внизу, чтобы не мешать матросам. Никто не говорил об этом вслух, но все понимали, что чем дальше мы находимся друг от друга, тем меньше шансов, что между нами возникнет драка. Я помалкивал, зато Риддл болтал без умолку, и я узнал, что стражникам тоже приходится несладко. Кое у кого разыгралась морская болезнь, и они отчаянно ругались и твердили, что ничего подобного раньше с ними не происходило. Плохая новость. Я поел, и мне даже удалось удержать обед в желудке, но уговорить Олуха попробовать хотя бы галеты не получилось.

Риддл забрал миску и ушел. Когда наконец появились принц и Чейд, мое раздражение превратилось в тупое смирение. Пока Дьютифул разговаривал с Олухом, Чейд быстро рассказал мне, что они с принцем еле-еле сумели уйти из каюты вдвоем. Кроме Уэба, Свифта и Сивила к нему заявились еще три аристократа, которые ни за что не желали уходить. Чейд совершенно справедливо заметил чуть раньше, что на корабле делать нечего, остается только вести бесконечные разговоры, и аристократы, сопровождавшие Дьютифула, решили воспользоваться представившейся возможностью, чтобы завоевать его расположение. Причем весьма рьяно.