Судьба Шута - Страница 252

252

– Ну, наверное, теперь он может отправиться домой, если захочет. У него есть такое желание?

– Нет. – Некоторое время мы шли молча, а потом Шут негромко сказал: – Фитц, дом – это люди. Не место. Если ты куда-то возвращаешься, а людей уже нет, ты не найдешь там своего дома. – Он положил руку мне на плечо, и я остановился. – Дай мне отдышаться, – попросил Шут, но продолжал говорить: – Это тебе нужно вернуться домой, – серьезно сказал он. – Пока у тебя есть такая возможность. Пока остались люди, которые тебя знают и которые будут рады тебе. Не просто в Баккип. К Молли. И Пейшенс.

– Знаю, я так и собирался сделать. – Я с удивлением посмотрел на него, не понимая, почему у него возникли сомнения.

Теперь пришел его черед удивляться.

– В самом деле?

– Конечно.

– Ты и впрямь это сделаешь? – Он внимательно смотрел мне в глаза. Мне даже показалось, что я увидел тень разочарования, однако он схватил меня за руку и сказал: – Я так рад за тебя, Фитц. Действительно рад. И все же я уловил в твоих словах сомнение. И я боюсь, что ты можешь передумать.

– А куда еще мне деваться?

Шут колебался, словно хотел сказать что-то серьезное. Потом передумал и фыркнул:

– Найди себе пещеру и поживи там один еще лет десять.

– Зачем? Уход от жизни, отказ от надежд на лучшее… или?

И тут я был вознагражден – на его губах медленно расцвела прежняя улыбка.

– Помоги мне подняться наверх, – сказал он, и я с радостью протянул ему руку.

Я с удивлением обнаружил, что ему действительно требуется помощь. Когда мы добрались до пещеры Прилкопа, я заставил Шута присесть.

– Вино? Бренди? – спросил я у Прилкопа, и когда Шут слабым голосим перевел мои слова, Черный Человек покачал головой.

Он подошел к Шуту поближе и заглянул ему в лицо. Коснулся лба и покачал головой:

– Я сделаю чай. Чай поможет.

Мы поели и провели вечер, рассказывая друг другу истории. Казалось, Шут и Прилкоп успели утолить жажду общения на своем языке. Я приготовил постель для Шута и настоял, чтобы он улегся возле огня. Потом я попытался рассказать о том, как мы приплыли на Аслевджал. Он слушал внимательно, кивая и нахмурив лоб. Время от времени Шут переводил Прилкопу отдельные детали моей истории, которые тот не помнил. Но по большей части лежал с закрытыми глазами и слушал. Всякий раз, когда он вмешивался в мой рассказ, меня удивляло, что он всячески подчеркивает, что главным для него было вернуть к жизни драконов. Что ж, быть может, для него все так и было.

Было уже очень поздно, и Олух отправился спать задолго до того, как с нами попрощался Прилкоп. Приготовив себе постель отдельно от Шута, я испытал небольшую неловкость. Здесь имелся запас одеял, и теперь у нас не было необходимости спать вместе. Но мы провели бок о бок столько ночей, и я чувствовал себя спокойнее, когда мог защищать его от ночных страхов, однако так и не смог задать Шуту прямой вопрос.

Я улегся, подпер голову рукой и стал молча смотреть, как он спит. Его лицо осунулось от усталости, на лбу залегли морщины. Я знал, что после всего, что ему пришлось перенести, Шут нуждается в одиночестве, чтобы обрести уверенность в себе. Но мне совсем не хотелось, чтобы он опять отдалился от меня. Ко мне вернулась не только юношеская любовь к Молли, но и прежняя близость с Шутом. Снова стать лучшими друзьями, забыть обо всех разногласиях, вместе переносить невзгоды, вместе преодолевать трудности; мы вновь обрели друг друга, и я поклялся сохранить наши отношения. Они с Молли сделают мою жизнь такой, какой она должна быть. И Пейшенс, с удивлением подумал я. Я вернусь к ней, чего бы это мне ни стоило.

Быть может, из-за того, что Олух лежал рядом, или причина в том, что я впервые с тех пор, как мы попали во владения Бледной Женщины, спал спокойно, этой ночью меня нашла Неттл. Или мне удалось ее отыскать. Я оказался в почти знакомом месте, однако оно так изменилось, что меня не оставляли сомнения. В сумрачном свете сияли цветы. Где-то рядом негромко шумела вода в фонтане. Легкий ветерок доносил вечерние ароматы распустившихся цветов.

Неттл одиноко сидела на каменной скамейке. Она смотрела в ночное небо, запрокинув голову и касаясь затылком стены. Я поморщился, увидев, что она подстригла свои красивые волосы. Так в Шести Герцогствах с давних времен скорбят об усопших, но женщины редко соблюдают этот обычай. В обличье волка я подошел и уселся на камнях перед ней. Она зашевелилась и посмотрела на меня.

– Ты знаешь, что мой отец мертв?

– Да. Мне очень жаль.

Ее пальцы теребили подол темной юбки.

– Ты был там? – наконец спросила она.

– Когда он умер – нет. Но я видел, как он получил ранение, от которого умер.

Мы немного помолчали.

– Почему мне неловко задавать тебе вопросы, словно я не должна проявлять любопытство? Я знаю, что принц предпочитает обходить эту тему, он лишь говорит, что мой отец был героем и храбро сражался. Я хочу знать, как он умер… как был ранен. Я хочу… мне нужно знать все подробности. Ведь его тело опустили в море, и я больше никогда его не увижу, ни живым, ни мертвым. Ты знаешь, что я чувствую? Когда тебе говорят, что твой отец умер – и все?

– Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь, – ответил я. – Со мной было точно так же.

– Но потом тебе рассказали?

– Мне рассказали ту ложь, которая известна всем. Но я так и не узнал, как он умер на самом деле.

– Мне жаль, – искренне посочувствовала она. Потом повернула голову и с любопытством посмотрела на меня. – А ты изменился, Сумеречный Волк. Ты… звенишь. Ты… похож на колокол, в который ударили. Как правильно сказать?

252